Марион фон Дёнхофф
«Дни не идут, а как будто летят... …колосья окрасились в золото и выпрямились в струнку, плотные, как щётки, а монотонно тарахтящие косилки всё едут и едут круг за кругом, сбривая их как под машинку… Во дворах меланхоличное жужжат молотилки, а между конюшнями повис запах пота лошадей, слышно громкое хлопанье кнутов, которыми их погоняют.
А когда остаётся жнивьё, километры жнивья, по которым можно проскакать галопом, начинается самое великое время года. Тогда обязательно нужно, чтобы в конюшне у вас был тракен.
Тот не пережил настоящей кульминации в жизни, кому незнакома эта эйфория абсолютной свободы и невесомости в седле. Мир у твоих ног, он прекрасен и юн как в первый день сотворения…»
Это цитата из книги Марион… Пруссия не отпускала её всю жизнь. Она родилась здесь, провела большую часть жизни, потом уехала, но периодически возвращалась. Пусть не физически, но в воспоминаниях постоянно…
Марион фон Дёнхофф была четвёртым ребёнком в семье известного дипломата Августа фон Дёнхофф и придворной дамы при последней германской императрице Августе Виктории Марии фон Лепель, родилась в родовом имении Дёнхоффов Фридрихштайн.
Марион с детства отличалась редким умом и силой характера. Она обожала Фридрихштайн. Особенно те из 116 комнат, в которых детям разрешалось играть. Любила она, впрочем, и «ионический зал» с колоннами, где проходили приёмы, и, построенную в середине 18 века, мансарду в стиле рококо... Но особенно – лес, парки, поля. В окрестностях замка она носилась на коне, за что в семье её прозвали Артемидой. Впрочем, в седле она держалась по-мужски. И вообще не признавала никаких девичьих ухищрений – кроме, разве что красивой одежды и обуви.
Воспитывали Марион довольно-таки бессистемно. Родители прочили ей обычное будущее девушки из высшего общества, т.е. блестящую партию. Благо, знатности и богатства роду Дёнхофф и в XX веке хватало – Марион в детстве частенько запросто общалась с кайзером Вильгельмом, а среди гостей замка Фридрихштайн бывали самые именитые аристократы, военные, дипломаты, деятели искусств, учёные... Гобелены, живопись, фарфор…
Марион провела здесь своё детство и юность. Её привлекали верховая езда, охота, спорт, автомобили... Родители определили её в Берлинский пансион для девочек, где барышням из знатных семейств прививали хорошие манеры, готовя к «образцовому замужеству». Через неделю в пансионе молодая графиня взбунтовалась.
В виде исключения ей разрешено было поступить в Потстдамскую мужскую гимназию, где она была единственной девочкой. И знала математику лучше всех.
Получив аттестат, Марион Дёнхофф уехала в Швейцарию, затем отправилась в США, после чего – в Африку, к брату, жившему неподалеку от Найроби. Вместе с братом охотилась на диких животных и вообще не боялась ни бога, ни чёрта.
В 1931 году Марион вернулась в Германию, изучала экономику в университете во Франкфурте-на-Майне. За свои левые политические взгляды (она активно участвовала в распространении коммунистических листовок) именно там Марион Дёнхофф и получила прозвище «красная графиня».
Красная, значит, прокоммунистическая. Но это неправда. Марион таковой не была. Она была выше суеты политических течений и разноцветия ярлыков. Она была больше, чем красная. Она была Дёнхофф.
В 1933 году, после прихода к власти нацистов, Марион уехала в Базель, где начала писать диссертацию по истории хозяйствования в поместье Дёнхофф. Из-за чего ей и пришлось вернуться в Фридрихштайн. В 1937 году она включилась в управление родовым поместьем.
Впоследствии она говорила о том, что этот период жизни был для неё самым тяжёлым. Она презирала «коричневых», гордилась тем, что ни один из фашистских бонз НИ РАЗУ не переступил порога её родового замка, но была вынуждена соблюдать осторожность.
«Даже близким людям я не могла открыть свои настоящие мысли», – вспоминала Дёнхофф уже в старости. Вместо откровенности была... скорость. Дёнхофф гоняла на автомобиле со страшным свистом, брала верхом на лошади высоченные барьеры, стреляла в парке из охотничьего ружья по тарелкам, которые специальным устройством подбрасывал в воздух старый слуга...
Чем больше она думала о том, что происходит в стране, тем ясней становилось: Гитлер влечёт Германию в пропасть. В 1944 году Марион Дёнхофф оказалась в кругу заговорщиков, готовивших покушение на Гитлера.
По её собственным словам, подробные планы операции ей не были известны. Хотя она дружила с графом фон Штауффенбергом, пытавшимся убить Гитлера. Полковник Штауффенберг приезжал к ней в поместье, останавливался в замке Фридрихштайн.
Несколько раз Марион ездила в качестве курьера в Швейцарию. А основной её задачей было поддерживать связь между Берлином и Восточной Пруссией. Периодически она наведывалась в столицу, встречалась с нужными людьми и передавала информацию.
20 июля 1944 года было совершено покушение на Гитлера. Неудачное. «О мои новые брюки! Я их только что надел!», – воскликнул фюрер, опрокинутый ударной волной от разорвавшейся рядом с ним бомбы.
В течение нескольких следующих недель было казнено около 2.000 заговорщиков, в том числе двоюродный брат Марион – граф фон Лендорфф.
На фото народный суд над участниками покушения на Адольфа Гитлера 20 июля 1944 года с Роландом Фрейслером в центре.
Как один из 15 участников Ванзейской конференции, Роланд Фрейслер был одним из ответственных лиц в организации Холокоста. С августа 1942 года до его смерти в 1945 года, Фрейслер был президентом пресловутого народного суда, высшего юридического органа нацистского режима по политическим уголовным делам, на счету которого 2 600 смертных приговоров.
Двоюродный брат Марион Дёнхофф Генрих фон Лендорфф народным судом Фрейслера был приговорен к смертной казни и повешен в сентябре 1944 года в возрасте 35 лет в тюрьме Берлин-Плётцензее.
А Марион повезло: прямых улик против неё не было, друзья её имени не называли. Марион Дёнхофф допросили в гестапо, но отпустили. Зная о связях графини в Швейцарии и США, нацисты решили, что её арест при данных обстоятельствах принесёт больше вреда, чем пользы (в конце войны они уже задумывались о перспективах).
В августе 1944‑го, опасаясь бомбёжек, Дёнхоф договорилась с магистратом Кёнигсберга и перевезла в имение памятник Иммануилу Канту работы Рауха (в 90-х годах Дёнхофф пришлёт калининградскому поэту Рудольфу Жакмьену схему имения, на которой в парковой зоне между двумя дренажными канавами было указано место, где на временном бетонном постаменте стоял этот памятник). Вроде бы потом этот памятник был закопан, но это едва ли.
В конце 1944-го в Германии гестапо свирепствовало со страшной силой: аресту подлежал каждый, кто «усомнился в победе». А имение отпущенной, но «неблагонадёжной» Дёнхофф наверняка было нашпиговано гестаповскими осведомителями. Так что «прятать имущество» нужно было с чрезвычайной осторожностью – а бронзовый памятник просто так с глаз не скроешь.
В январе 1945-го, когда Красная армия уже подходила к Кёнигсбергу, графиня Дёнхофф оседлала своего любимого коня Алариха и покинула вотчину. С собой она не взяла практически ничего. Преодолев верхом на лошади более 1.000 километров, она добралась до имения графа фон Меттерниха в Вестфалии. Там началась её новая жизнь.
Из Фридрихштайна Марион Дёнхофф уехала навсегда, когда ей было 34. Она никогда больше не увидит своего родового дома…
Она стала журналистом, затем – редактором и соиздателем самой популярной в Западной Германии газеты «Die Zeit». Единственной немецкой газеты, получившей мировое признание!
