Как бранденбургский курфюрст Георг Вильгельм превратил в «охотничью столицу» свою летнюю резиденцию в замке Нойхаузен
Историки сходятся в одном, что Георг Вильгельм был известен как правитель слабый и здоровьем, и волей, как политик — не амбициозный, как государственный деятель — весьма посредственный. Хорошо это оказалось или плохо для герцогства? Вопрос не простой… Так и не нашедшего общего языка с прусскими сословиями, курфюрст согласился со статусом нейтралитета Пруссии в шведско-польской войне 1617 – 1629 годов.
В результате несчастного случая Георг Вильгельм повредил голень, рана не заживала и повлекла поражение второй ноги. Это привело к тому, что Георг Вильгельм часто передвигался на носилках, потому без его участия в Кёнигсберге приняли городской устав «Трансакция 1620 года», который целое столетие определял внутреннюю жизнь торгового порта, с того момента стремительно богатевшего. Шведский король признал права Кёнигсберга на свободную торговлю и безопасность. А бранденбургские посланцы курфюрста 9 сентября 1635 года на мирных переговорах в Штумсдорфе по окончании срока Альтмаркского перемирия 1629 года между Швецией и Речью Посполитой, согласно которого шведы сохраняли за собой завоёванные ими территории в Лифляндии и большинство портов Восточной и Западной Пруссии, кроме Кёнигсберга и Данцига, сорвали ещё одну попытку бюргерства придать Кёнигсбергу статус свободного города наподобие Данцига.
И хотя ещё долго между городами Кёнигсберга и их слободами существовали разногласия из-за определённо мелких интересов, но всё же постепенно горожане осознавали, что все вместе они составляют единый город. Этому способствовало и совместное возведение укреплений вокруг Кёнигсберга. Теперь всех окружал общий вал, который на 200 лет определил топографическое развитие города. Кёнигсбергу понадобилось немало времени, чтобы врасти в это пространство.
За несколько десятилетий в окружённых валом пригородах возникло пять новых приходов с пятью новыми большими церквами. Все имеющиеся евангелические церкви были возведены ещё до Реформации. Вновь построенные были первыми, которые отвечали требованиям именно евангелических церквей.
Вначале освятили в 1632 году Трагхаймскую церковь, и тогда же её община отделилась от общины Лёбенихта, к которой она до сих пор относилась. В 1635 году, непосредственно после завершения строительства вала, Альтштадт заложил пригород Нойроссгартен в соответствии с градостроительной практикой эпохи барокко, отличавшейся своеобразной равномерностью расположения улиц.
Церковь здесь возвели в 1644-1647 годах, а её башню лишь в 1685-95 годы. Она долгое время являлась самым высоким сооружением Кёнигсберга. Община её, получив самостоятельность в 1671 году, находилась, тем не менее, под патронатом Альтштадта.
Раньше началось, но значительно позже закончилось строительство лютеранской церкви в Закхайме. Число немцев в этом предместье выросло настолько, что его община по примеру Трагхайма отделилась от церкви Лёбенихта.
В 1640 году здесь приступили к строительству собственной церкви. Но так как католики пожаловались, что она расположена слишком близко от их церкви, возникла тяжба, из-за которой закончить строительство удалось лишь после 1648 года. Церковь находилась под патронатом курфюрста, поскольку слобода Закхайм являлась его собственностью.
Нойе Зорге ещё не была слободой и поэтому не имела Божьего храма. Её жители по-прежнему относились к общине Альтроссгартена. Это было, вероятно, связано с тем, что в Нойе Зорге располагались преимущественно аристократические дома с большими садами, так называемые „вельможные имения", бывшие вне юрисдикции обербургграфа. Жили аристократы и в пригороде Россгартен, но Альтроссгартен, как тот назывался после возникновения Нойроссгартена, был значительно старше и заселён плотнее, чем Нойе Зорге. Ещё в 1623 году жители Россгартена построили при своём кладбище небольшую церковь. Позже они отделились от Лёбенихта, к общине которого до тех пор относились, и в 1651-1683 годах возвели новую большую церковь (башню в 1693 году).
Пятой по счёту стала церковь пригорода Хаберберг, который для Кнайпхофа означал то же, что Нойроссгартен для Альтштадта. После того, как Кнайпхоф в 1652 году заложил Оберхаберберг в качестве отдельного пригорода, здесь начали строительство новой церкви. Она находилась под патронатом Кнайпхофа, и её возведение закончили в 1683 году.
Лишь с постройкой этих пяти церквей в Кёнигсберге отказались от орденской традиции кирпичной готики, обратившись к новым формам. Не только архитектура, но и размеры, и особенно высота башен явились выразительной демонстрацией осознания гражданами своей силы.
Элементом прогресса в области экономики стали зарождавшиеся в то время мануфактуры – предшественники меркантильной хозяйственной политики. В предместьях появились мыловарни, маслобойни, стеклозаводы и красильни. Земельное правительство поддерживало предпринимателей, строивших фабрики, чтобы сэкономить деньги, которые тратились на ввоз продуктов из-за границы. Новые предприятия имели такие же привилегии, как и с давних пор мельницы, купальни и аптеки. Города очень долго сопротивлялись открытию в предместьях аптек. Лишь Великий курфюрст силой своей авторитарной власти выдал привилегию шести новым аптекам.
С ростом числа горожан и их благосостояния более разнообразной становилась и общественная жизнь. Кроме старых юнкерхофов и гемайнгартенов имелось множество трактиров. Многие являлись простыми постоялыми дворами и местом отдыха сельских жителей, посещающих рынок; другие, видимо, были обыкновенными питейными заведениями с сомнительной репутацией. Имелись садовые рестораны, где „по воскресеньям народ любил за играми повеселиться".
Сохранилась одна из средневековых бюргерских забав – стрельба. Так как с конца XIV столетия от арбалета перешли к огнестрельному оружию, старые стрельбища стали малы. Потому и народные праздники – стрельбы по деревянным птицам – здесь больше не проводились. Стрельба по мишеням поначалу не пользовалась признанием, но только до тех пор, пока курфюрст Георг Вильгельм в 1634 году не перенёс все привилегии со стрельбы по птицам на стрельбу по мишеням. Он сам за несколько месяцев до своей смерти принял участие в подобных соревнованиях и стал „стрелковым королём", чем вдохновил Симона Даха на шестикуплетное стихотворение. Каждый из трёх городов построил в своих предместьях тир: Альтштадт в районе, где позднее заложили ботанический сад, Кнайпхоф – под Хабербергом, Закхайм вблизи трактира „Хиршкруг" за воротами Закхаймер Тор. Таким образом, постепенно исчезла связь между стрельбой и цехами ремесленников с их гемайнгартенами.
Праздники стрелков оставались популярными, но участие в них постепенно становилось более или менее добровольным, и в итоге образовалась гильдия стрелков как самостоятельное общество.
Во время Тридцатилетней войны Бранденбург вследствие нерешительной политики Георга Вильгельма оказался разграблен как дружественными, так и вражескими войсками. В 1633 году Георг Вильгельм капитулировал перед имперский генералиссимусом и адмиралом флота чешского происхождения Валленштейном, тем не менее шведы остались в стране. Бранденбург лишился большей части своего населения вследствие эпидемий и голода. Последствия Тридцатилетней войны ощущались в Бранденбурге ещё в течение ста лет.
Нередко Георг Вильгельм предавался разгульным развлечениям и любимой охоте, что не могло не сказаться на состоянии дел в государстве. Принуждённый заключить с Швецией союз в 1631 году, он неохотно вёл войну и уже в 1635 году заключил с императором Священной Римской империи Фердинандом II союз, вследствие чего шведы опустошили его земли.
В августе 1638 года Георг Вильгельм вместе со всем своим двором и семьёй с очаровательными дочерьми-курфюрстинами перебрался в Кёнигсберг, где, предаваясь любимому своему развлечению – стрельбе, и превратил в «охотничью столицу» летнюю резиденцию замок Нойхаузен и неприкосновенный для местных жителей заповедник, расположенный в окрестностях замка на 2 кв. км, где звери жили на воле.
В замке Нойхаузен, теперь уже в охотничьей резиденции, курфюрст Георг Вильгельм часто пировал со своими приятелями. Широкую известность в тогдашней Пруссии, а впоследствии и во всей Германии, имела уникальная замковая серебряная посуда, пивная и винная, в виде охотничьих атрибутов — пороховниц и мушкетов с многочисленными чеканными охотничьими гербами, знаками и эмблемами. Об этом свидетельствует сохранившийся огромный кубок, изготовленный в 1627 году в форме рога-пороховницы, большой сосуд в виде мушкета. Посуда была подарена обитателям замка в 1627 году Георгом Вильгельмом на вечное пользование. Существовала традиция: каждому почётному посетителю из этой посуды наливали определённую дозу пива и вина, а затем в хмельном состоянии он должен был написать в альбоме свою фамилию и сочинить стих. Хроника гласит, что не всем это удавалось. Впоследствии эта посуда и альбом стали ценными экспонатами берлинской художественной галереи и музея династии Гогенцоллернов.
Затем его сын Фридрих Вильгельм тоже довольно часто в замке будет устраивать после охоты пиры.
После многочисленных перестроек замок объединили с форбургом, и по форме он стал напоминать перестроенный Кёнигсбергский замок. Вдоль северной, южной и восточной сторон в старые средневековые здания встроили флигели. С южной стороны построили новые ворота.
