В рамках развития проекта «История. Люди. Память» творческая команда приступает к созданию историко-документального видеофильма о творчестве Юрия Буйды.
В рамках развития проекта «История. Люди. Память» творческая команда приступает к воплощению давней идеи автора, сценариста и режиссёра проекта Евгения Морозова.
Благодаря участию директора ОУКО ТМ «Альтернатива-Арт» Ирины Денисенко в конкурсе Общественной Палаты Российской Федерации в области гражданской активности «Мой проект – моей стране», проект «История. Люди. Память» стал победителем в номинации «Культура» среди проектов, поддержанных Фондом Президентских грантов в 2020 – 2021 годах, – в результате выделена премия.
Сумма небольшая, но всё же сложно было найти иную возможность и приступить к созданию историко-документального видеофильма о творчестве Юрия Буйды.
В течение 2022 года на страницах проекта «История. Люди. Память» планируем знакомить наших читателей с малой родиной русского писателя – посёлком Знаменск Гвардейского района Калининградской области, публиковать фрагменты из книг Юрия Васильевича, поделимся размышлениями о героях, оказавшихся на чужой земле со своей историей, – все персонажи – и вымышленные, и невымышленные – передают дух времени и атмосферу первых десятилетий становления Калининградской области…
Ещё одним составляющим пунктом в рамках выделенной премии на развитие проекта станет разработка туристического маршрута, на этот раз необычного, – литературного, и не трудно догадаться, что построен он будет по местам, связанных с жизнью русского писателя Юрия Буйды и рассказами из его книги «Прусская невеста». Как обычно, сопроводительный материал к маршруту будет размещён в открытом доступе, о чём непременно сообщим.
Очень надеемся на поддержку самого Юрия Васильевича и услышать/прочитать о нём самом, как говорится, – «из первых уст» узнать биографию нашего земляка – писателя с мировым именем, неоднозначно принимаемого самими же его земляками произведения, наполненных любовью к своей нерусской Родине…
Поспешим привести слова Юрия Буйды – одного из лучших русских прозаиков постсоветской эпохи, родившегося и прожившего свои зрелые годы в Знаменске: «Жизнь писателя растворена в его рассказах или романах, и, если кому-то очень хочется биографического, нужно только внимательно прочитать эти рассказы или романы…», – из интервью «Российской газете».
Попытаемся ввести наших читателей в мир Юрия Васильевича Буйды, полного загадок, фрагментом из его автобиографической фантазии «Вор, шпион и убийца». «Почему фантазия? – спросите вы, – либо автобиография, либо фантазия, что-то одно…» Об этом поговорим в следующий раз.
«Почти все мальчишки мечтали побывать в водонапорной башне, которая стояла у железнодорожного переезда, рядом со старым немецким кладбищем, неподалеку от средней школы. Башня была красива: красный кирпич, строгие линии, узкие окошки, крыша, увенчанная медным шишаком. Но попасть внутрь было почти невозможно: самые нижние окна были прорезаны на двухметровой высоте и зарешечены.
Отцу в башню понадобилось по делам, а я оказался под рукой.
Мы вступили под своды башни как в храм.
Здесь стоял полумрак, хотя все было ясно различимо: какие-то шкафы и механизмы по стенам, пожарный щит и деревянная лестница, штопором возносившаяся под крышу.
Наверху ворковали голуби.
Отец легонько подтолкнул меня, и я, схватившись за перила, двинулся наверх.
Лестница раскачивалась, вдобавок ступени и поручни были сплошь облеплены голубиным пометом. На середине подъема я остановился, посмотрел вниз, но отец сказал, не повышая голоса: «Тронул — ходи». Он учил меня игре в шахматы, и это было первое шахматное правило, которое я выучил: «Тронул — ходи». Глубоко вздохнув и стараясь не зажмуриваться (этому тоже учил отец: «В драке не зажмуривайся»), я преодолел еще сколько-то ступенек и оказался на железной площадке, которая окружала огромный бак с водой.
Отец поднялся легко и быстро, опустился на колени и стал делать записи в блокноте.
Я присел перед узким окошком, схватился за поручни и выглянул наружу. Черепичные крыши домов, толевые крыши сараев, кроны каштанов и лип, чешуйчатые мостовые, блеск реки и железнодорожных путей, а еще — тихий гул ветра и частый стук сердца.
Я увидел весь город, целиком. Многие уголки его были скрыты деревьями, многие детали неразличимы, но именно тогда, именно в тот миг образ города сложился в моем сознании, в моей памяти, в моем сердце раз и навсегда. И когда я вспоминаю о нем, город всплывает перед моим внутренним взором вот таким, каким я увидел его в тот день, во всей простоте и незыблемости: черепичные крыши домов, толевые кровли сараев, кроны каштанов и лип, чешуйчатые мостовые, блеск реки и железнодорожных путей, а еще — тихий гул ветра и частый стук сердца.
Другой жизни у меня не было, как у греков не было ничего, кроме Трои, которую они так проклинали. У меня достаточно причин для того, чтобы вспоминать о родном городке без радости: жизнь наша была скудной, унылой, иногда — непристойной, подчас — жестокой и унизительной, почти всегда — невыносимой. Но я снова и снова поднимаюсь по той винтовой лестнице, заляпанной голубиным пометом, и с замирающим сердцем выглядываю в окно.
Эту болезненную потребность — чем ее объяснить?
Я не принадлежу, а может, никогда и не принадлежал к тем людям, которые считают, что в воспоминаниях о детстве, о родном городе человек черпает новые силы или приобщается к той духовной чистоте, которая якобы свойственна детству, невинной жизни на лоне природы и т. п. Весь мой опыт восстает против этого примитивного руссоизма.
Однако эта потребность существует, и от нее не уклониться.
Я думаю, речь идет о стремлении человека к восстановлению собственной целостности.
Настоятельница Рупертсбергского монастыря Хильдегарда Бингенская, великая пророчица и святая, жившая в XII веке, утверждала, что человек, изгнанный из рая, портится, лишается речи, то есть смысла жизни, и его болезнь — не событие и не процесс, а состояние дезинтеграции, а его воля — это воля к небытию. Образ жизни такого человека и все его проблемы, физические и духовные, святая Хильдегарда связывала с modus deficiens — состоянием недостаточности, с дефицитом божественности. Исцеление человека достижимо лишь на пути к целостности, в конце которого человек обретает смысл жизни и цель. Бингенской святой на свой манер вторит Мартин Бубер, который как-то заметил, что еврейское слово «конец» (в выражении «конец света») означает «цель». Мир, движущийся к неизбежному концу, обретает цель, придающую смысл человеческому существованию.
Наверное, именно с той поры, с того дня, когда я побывал в башне, я и считаю своим городом только тот, который можно окинуть взглядом. Я всех в нем знаю, или их знают те, кого знаю я, и они знают меня.
Платон признавал самым удобным то число, которое обладает наибольшим количеством последовательных числителей, а число 5040 имеет 59 делителей, последовательных же — от единицы до десяти. Именно столько — 5040 — должно быть жителей в идеальном городе Платона. Математик Герман Вейль писал, что с точки зрения величины нет особой разницы, будет ли число жителей города 5040 или 5039. А вот с точки зрения теории чисел между ними расстояние — как от земли до неба. Число 5040 равно 2х31х5х7, то есть имеет много частей, тогда как 5039 — простое число. Если в идеальном платоновском городе ночью умрет один житель и число жителей уменьшится до 5039, то весь город придет в упадок. То же самое случится, если число жителей увеличится до 5041. А когда это случается, в городе появляются убийцы, проститутки, фальшивомонетчики и лжепророки.
Когда я родился, в моем городе стало 5040 жителей.
И столько их и осталось навсегда в моей памяти».
Юрий Буйда. «Вор, шпион и убийца». Фрагмент.
Фотографии водонапорной башни в Знаменске Евгения Морозова.
