Новая волна ликвидации детской беспризорности
Новая волна ликвидации детской беспризорности началась в апреле 1947 г. В частности, в Черняховске планировалось создание еще одного детского дома.
Не меньше трудностей было связано с подбором работников для таких детских домов. Первоначально весь персонал, от заведующих до нянечек и дворников, состоял из немцев, что было оправдано, поскольку подопечными были немецкие дети. Среди заведующих детскими домами было 2 ксендза, в качестве обслуживающего персонала за детьми ухаживало 13 монашек. Всего в детских домах работало 180 человек. Наличие среди воспитателей служителей религиозного культа не могло устраивать власти, поэтому встал вопрос о кадровых изменениях в детских домах. В Калининграде заведующие детскими домами рекомендовались антифашистским немецким клубом, в районах – комендантами. Для работников детдомов проводились десятидневные семинары по учебно-воспитательной работе. К 1 июля 1947 г. директорами и заведующими всех детских домов были назначены советские граждане. Их образовательный уровень не всегда соответствовал занимаемой должности. В 19 детских домах только 6 директоров имели высшее образование, незаконченное высшее было у 9 человек, средним педагогическим владели 2 человека; 16 директоров имели только 1 год стажа работы с детьми.
При назначении на эти должности руководствовались прежде всего идеологическими соображениями.
Воспитателями в большинстве своем были немцы. Из 142 воспитателей русскими были только 54 человека. Зачастую последние не владели немецким языком, а 26 человек из них не имели педагогического образования, что свидетельствует о невысоком уровне работы с детьми. Решать проблему с педагогическими кадрами пытались через центральные органы, обращались за помощью в отдел школ ЦК ВКП (б), в Совет Министров РСФСР о командировании в область 40 воспитателей, владеющих немецким языком, но ответа не последовало.
Дети школьного возраста должны были учиться. Воспитанники детских домов посещали школы, созданные при детских домах (при 9 детдомах были открыты начальные школы, при двух – семилетние), а также городские или сельские школы. Так, дети из детского дома № 5 Калининграда ходили в школу для немецких детей на Луизен Аллее (средняя школа № 27 по ул. Комсомольской). Немецкая учительница Люци Фальк, вспоминая о детях-сиротах из этого детского дома, говорила: “Каждое утро один вид. Во главе идут маленькие девочки, дети-сироты следуют по двое в длинном ряду. Ни один ребенок не выходит из ряда. В своих темных пальто они представляют траурную процессию. Это не веселые, не озорные дети, они отличаются от всех остальных. Вид их лиц бесстрастный, они очень многое пережили, видели и потеряли”. Но не все дети могли посещать школы из-за крайней ослабленности или болезни.
Целью воспитательного процесса стало приучение немецких детей к жизни в советском коллективе. Они участвовали в праздновании годовщины Октябрьской революции, 1 Мая, дней рождения Ленина, Сталина. К таким праздникам готовились: украшали помещения, разучивали стихи и песни. У немцев все эти мероприятия вызывали различную реакцию. В Полесском детском доме дети заявили, что они не хотят ехать в Германию, а хотят остаться в Советском Союзе. А другие дети хранили нацистскую литературу, фотографии немецких лидеров, игрушки со свастикой.
Дети старшего возраста привлекались к обязательному труду. Они работали в подсобных хозяйствах, отведенных для детских домов, в саду, огороде. Зачастую, это была вынужденная мера – подмога в получении продуктов питания.
В начале 1947 г. принимается решение о переводе детских домов в сельскую местность. Причиной этого стала необходимость ликвидировать массовую детскую беспризорность в городах, а также разгрузить городские детские дома. Однако это мероприятие не было осуществлено в полной мере: из Калининграда перевели только детские дома № 1 и 3.
Финансирование учреждений для немецких детей было недостаточным. В 1946/1947 учебном году на их нужды выделили около 14 млн. рублей. На содержание одного немецкого ребенка приходилось 4,7 тыс. руб. в год, в то время как на каждого русского ребенка отводилось свыше 7 тыс. руб.
В послевоенные годы острой проблемой стало обеспечение обездоленных детей продуктами питания. Первоначально снабжение осуществлялось через систему военторга, но шло с перебоями. Из-за нехватки продовольствия рацион питания детей изменялся и установленные нормы снижались. Чтобы как-то прокормиться, детские дома заводили подсобные хозяйства и огороды. К весне 1947 г. за ними было закреплено 280 га пахотной земли, около 50 га сенокоса, в хозяйствах имелись коровы и даже 3 пасеки, что позволило несколько улучшить питание детей. Торгующие организации часто поставляли меньшее количество пайков, чем было установлено.
Так, в августе 1947 г. в детдомах находилось 3800 детей, а продукты были выделены лишь на 3,5 тыс. человек, то есть 300 детей обеспечивались питанием за счет сокращения норм остальным. Одна из воспитанниц такого дома вспоминала: “…Имелась, правда, еда, однако, ее всегда не было достаточно, чтобы быть сытыми. Но по сравнению с детьми, которые не находили приюта, нам было хорошо. Мы имели крышу над головой и кровать”. Трудно с продовольствием было и в русских детских домах, что усугубилось неурожаем 1946/47 гг.
Детские дома обязаны были трудоустраивать немецких детей, которым исполнялось 15, а иногда и 14 лет. Однако это вызывало определенные трудности. Немецких подростков не принимали в ремесленные училища и школы ФЗО. Так к 1 июля 1947 г. из 217 человек оказались трудоустроенными только 47. Чаще всего они шли работать в военные совхозы, иногда на предприятия. Девочек 15—16 лет определяли на работу в качестве домработниц в русские семьи. Как только воспитанники покидали детский дом, заботу о них брали на себя руководители тех предприятий, на которых они начинали работать.
Не все воспитанники детских домов были “круглыми сиротами”, последние составляли 75—80 % от общего числа. У некоторых родители или родственники жили в Германии или отцы находились в плену. Поэтому до выселения немцев из Калининградской области от граждан из Германии поступали просьбы о разрешении выезда детей для воссоединения с семьями. Известно несколько случаев положительного решения этой проблемы. До 1 января 1947 г. в Германию к родным выехало около 70 немецких детей.
Фрагмент статьи Строгоновой Н. А., старшего научного сотрудника БФУ им. И. Канта.
Продолжим в следующей публикации…
Фотографии из фондов Государственного архива Калининградской области и с сайтов www.waralbum.ru ; www.culture.ru ; www.communa.ru
