Обратный выезд переселенцев, прибывших в Калининградскую область на постоянное место жительства из разных регионов страны.

Неуклюжим словом «обратничество» в официальных документах 40—50-х гг. обозначался обратный выезд переселенцев, прибывших в Калининградскую область на постоянное место жительства из разных регионов страны, за пределы области. По-видимому, далеко не всегда это было возвращение к прежнему месту проживания (статистика не фиксировала такие сведения), поэтому термин «обратничество» не вполне точно отражает все разнообразие миграционных процессов.

Проблема обратничества относится к числу важнейших аспектов массового заселения Калининградской области в первые послевоенные годы. Речь идет о степени закрепляемости переселенцев на новом месте жительства, о сложностях освоения нового края советскими людьми, наконец, о критериях оценки миграционной политики советского государства в целом и эффективности работы местных органов управления по обустройству новоселов.

Именно последнее обстоятельство сыграло решающую роль в том, что все официальные сведения по этому поводу оказались весьма туманными, крайне неточными, а зачастую и намеренно сфальсифицированными. Более того, можно смело утверждать, что цифры, характеризующие процент обратничества, стали главной тайной в истории заселения Калининградской области в послевоенные годы.

Какие же данные приводятся на этот счет в официальных отчетах и справках второй половины 40-х — первой половины 50-х гг.?

Прежде всего, отметим, что они касались преимущественно сельского населения, к тому же в документах, исходящих от разных инстанций за одни и те же годы, доля обратников существенно различалась и определялась следующим рядом цифр (в процентах): 1,8; 2,2; 3,0; 4,0; 4,8; 35,4 и т. п. Самая большая цифра фигурирует в совместном письме Калининградского обкома и облисполкома И.В. Сталину в июне 1950 г. Подписавшие письмо первые руководителя края В. Щербаков и А. Егоров, рассказывая об итогах заселения области, вынуждены были признать: «…нам не удалось добиться закрепления всех переселенцев. С начала заселения области из сельского хозяйства выбыли 5 998 семей, или 15,3 %, из них 2 534 семьи, или 6,4 %, — за пределы области» (Хранящаяся в архиве копия письма имеет помету: «Сдано т. Суханову 3.06.50 г.»).

Заимствованные из официальных бумаг цифры перекочевали и в труды советских историков. Так, первый исследовать истории заселения Калининградской области Э.М. Колганова отмечала, что на конец 1947 г. вернулись на прежнее место жительство 2,4 % переселенцев. В коллективном труде об истории края говорится, что с 1946 по май 1951 г. из сельской местности выбыли 17,8 % всех переселенцев, из них около трети (или 6,3 %) выехали за пределы области. Далее утверждается, что с конца 1950 г. выезд из области якобы «почти прекращается» и «сельское население стабилизируется».

Но все эти официальные данные не имели ничего общего с действительностью. И похоже ни у кого не возникал вопрос: куда подевались сотни тысяч крестьян и горожан, которые въехали в область и по отчетам должны были трудиться на ее полях, заводах и фабриках? Восстановить реальную картину заселения области стало возможно только в последние годы, когда был снят гриф секретности с архивных фондов статистических органов.

Как видно из последней строки таблицы, за пределы области за восемь лет выехали не 2—6, а 64 %, т. е. почти ⅔ от числа приехавших возвращались на прежнее место жительства или выбирали какой-то другой регион для проживания. Абсолютные цифры приводятся с учетом внутриобластного движения. Имеющиеся в архивах статистические формы позволяют применительно к некоторым годам «очистить» общие показатели прибытия-выбытия от данных по внутриобластному движению. И в этом случае сохраняется тот же порядок цифр и та же тенденция развития миграционных процессов. Доля выбывших за пределы области от общего числа прибывших из других регионов страны составила: в 1948 г. — 25, в 1949 г. — 42, в 1950 г. — 51, в 1951 г. — 69, в 1952 г. — 80, в 1953 г. — 61, в 1958 г. — 111 %.

Еще интереснее динамика обратных выездов по годам. До сих пор дело изображалось таким образом, что по мере того, как жизнь налаживалась, число выездов с каждым годом сокращалось, и к середине 50-х гг. численность населения области стабилизировалась. Из приведенных в таблице сведений следует, что дело обстояло прямо противоположным образом. Закрепляемость переселенцев из года в год снижалась едва ли не в геометрической прогрессии. А в конце 50-х гг. величина миграционного прироста стала отрицательной, т. е. из области выезжало людей больше, чем в нее приезжало. Столь масштабная «текучесть» объяснялась прежде всего тем, что в 40-е — начале 50-х гг. область была одной из немногих в СССР со сплошь паспортизированным населением. Калининградские крестьяне, в отличие от абсолютного большинства российских колхозников, имели паспорта. А стало быть, административные рычаги сдерживания сельской миграции здесь оказывались неэффективными. Кроме того, если самые первые переселенцы в какой-то степени опасались самовольно покидать колхозы и совхозы, то в дальнейшем они убедились в отсутствии серьезных преследований со стороны государства, и самовольный отъезд стал приобретать все более широкий размах.

Ю.В. Костяшов. «Обратничество в процессе заселения Калининградской области в послевоенные годы»

Фотографии из семейного архива А. Сологубовой и фондов Государственного архива Калининградской области.