О трудностях, с которыми столкнулись первые переселенцы
На первый взгляд, история сельского хозяйства Калининградской области, особенно периода его становления во второй половине 1940-х — начале 1950-х гг., исследована неплохо. Сравнительно недавно по этой теме был опубликован обобщающий коллективный труд «История сельского хозяйства Калининградской области. Калининград» (2006 год).
Тем не менее до сих пор в историографии предпочтение отдается производственным вопросам, материально-технической базе, демографическим аспектам развития села, проблемам удовлетворения социально-экономических и культурных потребностей колхозников. Население советской деревни долгое время оставалось и еще продолжает оставаться «великим незнакомцем». Мы слишком мало знаем о повседневной жизни переселенцев-колхозников, почти не изучаются представления крестьян о себе и окружающем мире, их реакции на те или иные события, мотивация социального поведения, механизмы адаптации и выживания в экстремальных условиях, на чужой земле, в разрушенном войной крае.
Исследование этой темы имеет важное значение не только для понимания специфики региональной истории, но и для анализа особенностей развития послевоенной советской деревни в целом, позволит глубже оценить результаты одной из самых масштабных переселенческих акций советского государства.
Первые шаги
Первые эшелоны с крестьянами-переселенцами прибыли в Калининградскую область в конце августа 1946 г. Созданные ими колхозы были маломощными и насчитывали по 30—50 дворов или в среднем по 100 трудоспособных человек на сельхозартель. Трудности, с которыми столкнулись первые переселенцы, были связаны в первую очередь с отсутствием у организованных колхозов какого-либо имущества (неделимых фондов). И если проблема земли, жилья и хозпостроек худо-бедно решалась за счет оставленного немцами «наследства», то в отношении общественного скота, тягловой силы, сельхозинвентаря, семян, денег на текущие расходы новоселам приходилось уповать только на помощь государства.
Первым делом колхозам был выделен скот. Отчитываясь 6 февраля 1947 г. на собрании колхоза «Победа» Гусевского района, его председатель И. В. Кулешов сообщил следующее:
«Мы прибыли в Калининградскую область 28 августа 1946 года. Нам государство дало лошадей: в первую партию 2 лошади, во вторую 4 лошади и в третью 14 лошадей… А также мы получили крупный рогатый скот». Однако почти все животные, которые поступали от службы тыла Красной армии, были больными и крайне истощенными. Их лечение становилось невозможным из-за отсутствия квалифицированной помощи и медикаментов. Кормов тоже не было, так как переселение осуществлялось осенью, т. е. уже в конце сельскохозяйственного сезона. В колхозе им. Буденного Гурьевского района от военных «получили 35 лошадей, из них 19 голов пало».
Нечем было кормить скот в колхозе им. Свердлова Черняховского района:
«У нас уже сбавилось 5 коров, и шестую каждый день подымаем».
В колхозе «Большевик» Славского района, как говорилось на собрании в декабре 1946 г., «рабочие лошади стали выходить из строя, т. е. доведены до истощенного состояния, из которых одна голова дошла до безнадежного состояния».
Еще хуже дело обстояло с техникой и инвентарем. Если кому-то и доставались трактор или машина, списанные из армии, то они требовали сложного и дорогостоящего ремонта. Инструмент же приходилось собирать по окрестным хуторам и заброшенным поместьям; собственно, на первых порах переселенцы ничем другим и не занимались. Увлечение «сбором трофеев» с их последующей продажей (чаще всего в Литве, где очень ценился немецкий инвентарь) приобрело такие масштабы, что руководству колхозов пришлось вводить запреты на «трофейные экспедиции» и «повальную спекуляцию». Если какой-то инструмент и остался в колхозе, то почти весь он был разобран по личным хозяйствам.
В общей атмосфере хаоса и сумятицы, в которой проходило переселение и создание колхозов, весьма неразумно (или, напротив, разумно, но незаконно!) тратились немалые денежные средства, выделенные колхозам. Поэтому совсем не случайными были претензии, прозвучавшие на собрании в уже упомянутом колхозе им. Буденного, по поводу того, что председатель деньги «расходовал как попало, без всяких документов» и «средств получили много, но куда их дели, мы не знаем».
Руководители колхозов тоже не оставались в долгу. Председатель колхоза «Победа II-я» (затем названного именем Буденного) Гусевского района Романенков 15 октября 1946 г. обратился к односельчанам со следующей прочувствованной речью:
«Так, товарищи колхозники, мы не должны рассуждать, как рассуждают многие, что если нам государство не поможет, значит, мы не пойдем на работу. Вы учтите, товарищи колхозники, мы работаем не для государства, а для себя… Товарищ Ленин говорил, что нет дисциплины, то нет и армии. Так же и у нас в колхозе: если не будет трудовой дисциплины, то у нас получится не организованный колхоз, а какой-то расхлябанный…
Мы должны крепнуть, трудиться и бороться за каждый выработанный трудодень. И нас, товарищи колхозники, сюда посылали не лодырей, таких, которые были не нужны в колхозе, а нас посылали наисамых лучших колхозников. Но у нас получается иначе: там мы были наилучшими, а здесь стали другими».
По всей видимости, собравшиеся активно возражали председателю, так что ему пришлось закончить речь угрозой: «Только тогда не ходите, и не плачьте».
Результаты первых месяцев хозяйствования переселенческих колхозов оказались удручающими. Мало кому из них удалось запастись кормами и семенами, план озимого сева повсеместно был сорван; тягловой силы и инвентаря катастрофически не хватало; снабжение новоселов хлебом и промтоварами либо вообще отсутствовало, либо проходило с перебоями, а обзавестись собственными огородами они не успели, так что большинству крестьян в суровую зиму 1946—1947 гг. пришлось пережить настоящий голод. Только более или менее успешный сельскохозяйственный сезон следующего 1947 г. позволил отчасти стабилизировать ситуацию.
Фрагмент работы Юрия Владимировича Костяшова, доктора исторических наук, профессора БФУ им. И. Канта «ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКИЕ КОЛХОЗЫ В 1946—1953 ГОДАХ: КАРТИНЫ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ».
Фотографии из архива Александра Любина.
